R.I.P. Prodigy (1974–2017)
Серповидноклеточная анемия — довольно жестокое врожденное заболевание, присущее прежде всего выходцам из Африки. Эритроциты у таких людей имеют вырожденную серповидную форму, что затрудняет их основную функцию — доставку кислорода в ткани. Серповидная форма может также становиться причиной блокирования кровотока в органах — такие эритроциты забивают разветвления сосудов. Итогом становятся сразу несколько очень неприятных синдромов, среди которых — выраженный болевой. Кризисы этого вида анемии заставляют пациентов отлучаться от дел на несколько дней, чтобы прийти в себя в стационаре.
“Я привык за все эти годы, что Продиджи может ложиться дней на пять в больницу, — говорит в своем первом после смерти напарника видео его собрат по дуэту Mobb Deep, Havoc. — Он возвращался оттуда в лучшем виде, чем уходил. Я и в этот раз не стал напрягаться, даже был в курсе, что ему становится лучше. А потом мне позвонили с вопросом, знаю ли я, что случилось с Пи. Я, наверное, даже рассмеялся в ответ — я же знал, как у него обычно бывает.”
Prodigy наверняка жил с болью всю жизнь. Свой диагноз он в начале карьеры даже обыгрывал, позируя с серпами в руках. И теперь, когда организм этого уставшего, но не сдавшегося человека дал фатальную осечку, он стал для своих слушателей образцом невосприимчивости к боли.
Первый альбом Mobb Deep записали в подростковом возрасте, и он не стал чем-то выдающимся на фоне творчества собратьев по нью-йоркскому бандитскому рэпу. Ко второму же альбому The Infamous (1995), и это признавали сами артисты, их словно бы поцеловал господь (или, скорее, дьявол). Havoc достиг дзена в производстве угрожающих и непреодолимо качающих битов — с хлесткими ударными и загробными семплами, на равных деля микрофонную работу с Prodigy. Альберт, в свою очередь, стал в своих текстах безжалостен и хладнокровен, описывая криминальные будни настолько точно и дико, что этот жуткий настрой стал визитной карточкой группы, и именно такого кино от них и ждали фанаты теперь на каждом новом диске.
Альбом, благодаря в том числе направляющей руке “сознательного” рэппера-продюсера Q-Tip (кто бы мог подумать), стал коммерческим успехом. Публика с удовольствием ощущала остывание крови в жилах под стартовый трек “The Start of Your Ending”, качалась под мелодичные “Give Up The Goods” и “Temperature’s Rising” и впитывала хищническую мораль на кровавых “Eye For A Eye” и “Right Back At You”. Но хитом №1 до нынешних времен остаются заряженные дьявольскими клавишными “Shook Ones Pt.II” (была еще первая часть, она на альбом не попала). Звездой трека безусловно стал Продиджи, молодой и безбашенный автор бессмертных теперь цитат про чувство жжения от прошивания пулей, про трясущихся от страха врагов (запомни эти слова, иначе моя следующая рифма будет про тебя), и упоминаемой всеми в первую очередь — про удары в лицо столь сильные, что носовые кости протыкают мозг. Таким фаршем Пи стартанул свою карьеру столь надежно и плотно, что подобных тем для разговоров со слушателем ему хватило на 20 лет вперед. Отступления от вектора были, но об этом ниже.
Успех этого альбома был подкреплен в следующем году. Hell On Earth, вышедший в 1996, лишен разнообразия и мелодичности своего предшественника. Все без исключения биты Хэвока — это фирменные щелкающие ударные и сдавленный луп, сеящий в душах слушателей черноту и страх. Двое солистов не старались разбросать по своему кровавому торту вишенки — ничего в каждом треке, кроме двух-трех пространных куплетов, полных жестокой морали. Даже в синглах припевы — это те же рифмованные короткие, но броские куплеты. Наибольшее значение имеют программный титульный трек (в наши дни такой густой “рэповый рэп” без яркой мелодии и припева может успешно продавать лишь один человек — Кендрик Ламар) и сингл “Drop a Gem On ‘Em”, содержавший в себе ответный дисс на Тупака, который к моменту выхода сингла был уже мертв.
Продиджи за свою карьеру вообще бифовал немало и в основном с лидирующими игроками. Кроме зуба, который на него заточил Тупак, Пи приходилось отвечать на нападки Jay-Z, а также скрещивать оружие с Keith Murray, Crooked I и Saigon. Джигга был особенно жесток в своем дисс-сингле к молодому Пи, но что удивительно, и этот, и другие конфликты Продиджи проживал хладнокровно и в итоге оставлял их за спиной.
К 1999 году дуэт записал самый свой коммерчески успешный альбом — Murda Muzik. Этот диск добавил в репертуар группы еще несколько заметных хитов, но это был первый альбом, где к винтажному ядовитому стилю Mobb Deep стали добавляться дежурные для того времени формулы успеха в мейнстриме — синтетические звучки и сладкие припевы. Это не касается треков вроде “Allustrious” или “Adrenaline”, поэтому альбом еще можно отнести к бессмертному наследию группы. Но со временем стремление закрепиться в мейнстриме обесценило саму суть Mobb Deep для их подземных почитателей. Десятки моих соотечественников, оплакивавших уход Prodigy в соцсетях, не дадут соврать — именно этот набор из трех альбомов содержит всю артистическую и поэтическую основу, за которую группу обожают на родине и у нас в стране тоже.
Именно здесь мы находим эти нечеловеческие угрозы врагу (не убью, так оставлю шрамы, и они запомнят меня навсегда), именно здесь слышим истории о побеге от полиции, которая угрожает разбить челюсть и посадить за убийство, и о друге, сказавшем перед смертью последние слова, которые запрещено кому-либо передавать. Когда мы впервые впитывали это в 90-х, мы могли не осознавать всей ценности, ведь подобного добра тогда в хип-хопе хватало. Теперь, по прошествии двух декад, зерна отделились от плевел, и становится понятно, отчего уход Альберта Джонсона так обжигает. Это был настоящий художник, который не просто накидывал на бумагу стишки об уличных движениях, а режиссировал кровавое кино о жизни, которую тебе самому меньше всего хотелось бы узнать. Эти ребята умели запустить холодок по твоей спине и закрутить сюжет винтом вплоть до смертельной финальной точки. Вкуса, конечно, добавляла прирожденная спортивность Моббовских рифм и умелый антураж: гора кокса на столе, за которым сидят Mobb Deep с корешами в буклете диска Hell On Earth, или разыгранная в ските исступленная пальба из окна по недругу не до смерти его, а намного больше — “пока не устанет рука”.
Миллениум добавил долларов на счета двух артистов, но вряд ли станет их вечным активом. Альбомы, сделанные вплоть до 2006 года на разных лейблах, неуклонно теряли как неповторимый почерк (Havoc разучился делать красиво и стал клепать беззубую скучную музыку), так и подземную жестокость. Именно к этому периоду относятся все неуклюжие попытки присобачить к Моббовским куплетам арэнбишные припевчики и сладкие темы для девушек и клубов. В 2000 у Prodigy вышел сольный альбом, но при взгляде из 2017 года эта работа не выглядит цельной и разваливается на части — есть там как достойные синглы, так и пластиковые работы в стиле “вырождения бум-бэпа” нулевых годов. Групповой альбом Blood Money, записанный в 2006 на лейбле у 50 Cent, вроде бы стал маленьким шажком вперед, но к нынешнему дню забыт из-за привязки к канувшему в пропасть стилю G-Unit.
Гораздо серьезнее выглядел случившийся дуэт с The Alchemist — альбом Return Of The Mac 2007 года, за пару лет до тюремного срока, который Альберту пришлось тянуть несмотря на свою болезнь. Алан оказался тем единственным человеком, кто смог вдохнуть в рифмы Пи ушедшую было уличную настоящесть и злобу, и Продиджи наконец превратился в блестящего соло-артиста, которым наверняка был в душе с самого начала. Он работал в студии вплоть до последнего своего года, и к моменту ухода оставил немало соло-релизов, но все они слишком нахмурены и скучны, чтобы рекомендовать их читателю этой статьи, не особо искушенному в рэпе старшего поколения. Исключением служит опять же дуэт Prodigy & The Alchemist — Albert Einstein 2013 года. В этом альбоме добротно все — от фирменных хладнокровных рифм Пи до наполненных, густых звуковых зарисовок Алана.
Между этими записями группе Mobb Deep пришлось пережить временный разлад — в 2012 Havoc поделился с публикой грязным бельем в своем твиттере (полагаю, просто был слишком нетрезв в тот момент). Но Продиджи перешагнул через эту трудность, как он делал это всю жизнь, и в 2014 группа записала свой, как оказалось, прощальный альбом, который оказался достоин их звездного наследия, хоть и не стал событием в чартах.
На вопросы о том, как ему удавалось так отстраненно описывать жестокую реальность уличных битв и легкой потери здоровья и жизни, Prodigy отвечал, что привык к боли, которая сопровождала его с детства, и не воспринимал как трагедию то, что обывателей бросало в холод. Об этом его один из лучших куплетов — из сольной вещи “You Can Never Feel My Pain”.
Ты плачешь, что живешь без денег в праджектах -
Это не боль, это эмоции, ты, сученок,
Я говорю о постоянных физических страданиях,
И ты об этом ничего не знаешь.
Ты просто скулишь из-за стресса,
А моя боль — во плоти,
И через годы она стала моим другом.
Угнетенный морфином маленький ребенок,
Я стал устойчив к наркотикам, привязан к лекарствам,
А в неотложке ко мне относятся как к торчку.
Да я бы лучше умер, иногда мечтаю о передозе,
Прося бога о помощи, лишь затем чтоб осознать,
Что я на самом деле совершенно одинок.
Эта статья написана прежде всего для тех, кто называл группу The Prodigy “те, которые не Mobb Deep”, а не старался каждый раз выговаривать “Prodigy, который не группа, а рэппер из Mobb Deep”. Потому что для нас Prodigy был прежде всего этот хмурый гэнгста-рэппер из Нью-Йорка. И пусть “Чуда” не произошло, ведь больные серповидноклеточной анемией в 50% случаев не перешагивают через пятый десяток, но уверенный, холодный голос Рrodigy в его записях от нас никуда не денется. R.I.P. Prodigy.
